Есть мнение, что человек становится разумным, когда начинает думать словами. Дельфины, псовые и обезьяны тоже используют язык общения, но чем-то другим думают. Таким образом, людей от животных отличает наличие второй сигнальной системы.
И это мнение… каноническое. За ним стоит авторитет академика Павлова, около века назад первым попытавшегося постичь и формализовать механизмы мышления. Второй сигнальной системой именуется форма условно-рефлекторной деятельности, при которой объекты отражаются опосредованно, – не через восприятие, собственно, их, а через восприятие акустических или визуальных сигналов, с объектами ассоциирующимися… То есть, можно услышать звонок, а можно услышать слово «звонок», – вызывающее в памяти соответствующий образ.
Таким образом, основой второй сигнальной системы является речь. Сама же речь, позволяя оперировать не конкретными объектами, а их поименованными категориями (слово «собака» означает любую собаку, – собаку вообще, а не определённую), создаёт базу для абстрактного мышления.
...Вот, собственно, от «таким образом» начинается «ничего подобного». Но вернуться нужно ещё на абзац раньше. К Павлову. То что он открыл, ставя эксперименты на животных, не слишком-то легко воспринимается и сейчас, а век назад вызывало жесточайший культурный шок. Изучая условные рефлексы, академик пришёл к выводу, что рефлекторной является и природа сознания. Сознание лишь отражает данную в чувственном ощущении реальность (входящий сигнал). Разве что, механизм обработки информации более сложен.
Упомянутый «более сложный механизм» в прошлом веке именовался «второй сигнальной системой» и представлялся, как «внутренняя речь» – операции не с образами конкретных объектов, а со словами, категории объектов обозначающими. Таким образом, связь между мышлением и речью становилась неразрывной, ибо второе лежало в основе первого. Интуитивно, данная конструкция очень убедительна, ибо, именно, дана в ощущении. Прислушавшись к внутренним ощущениям, любой человек может заметить, что думает словами…
Любой ли?
Очевидно, нет. В этом общая проблема интуитивно-убедительных объяснений. Очень часто их ложность очевидна, но для признания этого требуется огромная интеллектуальная смелость. Таковой, обладал, например… Сталин Иосиф Виссарионович. На склоне лет, внезапно, написавший труд «Марксизм и вопросы языкознания», полемизирующий с буйными фантазиями Якова Марра… Такие уж это фантазии были, что иным образом одолеть их возможным не представлялось… Однако, не суть. Суть в том, что повторяя вышеизложенные тезисы в общем, в частности, Сталин делал оговорку, что глухонемые мыслят, и что их мышление, очевидно, не основано на языке… То есть, человечеству не нужно в поисках разума принципиально иного отправлять экспедиции в космос.
Глухонемые не мыслят словами. Но как-то мыслят, иначе не могли бы учиться азбуке глухонемых. Для того чтобы принять идею возможности обозначения комбинацией звуков или пальцев целой категории объектов уже требуется абстрактное мышление.
Кстати. Шимпанзе тоже можно учить азбуке глухонемых. Обезьяна отлично понимает, что есть «она-обезьяна», есть «плохая обезьяна» (укравшая у «я-обезьяна» банан), а есть «вообще обезьяна», как вид. И «вообще обезьяна» – это уже абстрактная категория мышления... Дельфин ещё умнее. Он понимает всё то же самое, но ещё и не хуже собаки знает собственное имя… Стоп. Но имя – это слово. Акустический код, обозначающий объект. Элемент второй сигнальной системы.
...Легко видеть, как всё тонет в тумане. Во времена Павлова это не было известно, но сейчас установлено, что животные сознают себя и мыслят. И если у них есть вторая сигнальная, а у глухонемых людей нет… И есть ли? Думают ли дельфины свистом в ультразвуке?
И единственный способ туман рассеять, – отказаться от такой сущности, как «вторая сигнальная» вообще. Что, собственно, и сделано. Сейчас этот термин используется очень редко, и, скорее, для обозначения речи, как таковой.
Сознание – программа виртуального моделирования реальности. Отразив реальность в объёме не только видимой картины, но и всего накопленного опыта, существо строит модель, позволяющую просчитать последствия своих действий. Сей процесс и представляет собой «мышлением». С технической точки зрения, моделирование осуществляется с помощью комбинирования притянутых ассоциативными цепочками образов. Образы же, кстати, как файлы, рассортированы по «папкам» – категориям, объединяющим их на основе неких общих признаков. Но этому посвящены отдельные публикации.
Образ может ассоциироваться с сигналом, – если предполагается его передача в процессе обмена информации с другими существами. Но специальный сигнал образу может и не присваиваться. На мышлении это не скажется никак. Только на общении.
Тогда почему человек мыслит словами?
Ни почему. Не словами. Внутренняя речь лишь дублирует, причём не процесс мышления, а лишь его результаты. Прикидывая, куда отправиться за покупками, мы представляем дорогу к магазину, магазин, полки, товар на них… и по цепочке ассоциаций желаемая позиция к картинке не притягивается. Внутренняя речь, «туда не попрусь» следует лишь потом, – после принятия решения.
Бонусные статьи на Boosty и поддержка канала
И следует рефлекторно. Ведь у тех, кто владеет речью, образы цепочками ассоциаций уже связаны с сигналами. Операции с образами вызывают в памяти и слова.
